Лилия, увядшая в крыму. Мифы о графине

Реальное продолжение истории с кражей драгоценностей королевы Франции, описанной Александром Дюма. Очерк написан его соотечественником Луи-Алексисом Бертреном более 100 лет назад...

Лет десять назад, спустя несколько дней после моего приезда в Крым, я остановился проездом в Судакской долине , одной из самых привлекательных долин Крыма. Здесь волею случая познакомился с одной французской семьёй, братом и двумя сёстрами. Брату, самому младшему из трёх, было шестьдесят лет, старшей сестре было семьдесят пять. Она попала в Крым в возрасте трёх месяцев. Эта женщина охотно беседовала со мной, и мне нравилось слушать её необычные рассказы. Она мне рассказывала о первых пиратах – поселенцах русского Крыма, приехавших с несколькими барашками и с парусиновой тканью, служившей им палаткой, которую они разбивали посреди безмолвных крымский степей. Здесь они покупали у татар за барашка и за несколько рублей участок или домик. Она мне поведала о Старокрымском ханском дворце сохранившиеся помещения которого за гроши отдали в наём её родителям.

Старушка пыталась передать мне свои детские ощущения от её игр среди этих огромных развалин, пропитанных ароматами Востока. Но особенно внимательно слушал я её, когда она рассказывала о том, как видела у своих родителей княгиню Голицину и баронессу Бергхайм, дочь господина де Крюденера. Иногда она добавляла: « Я отчетливо помню, как однажды видела у нас в семье в 1825 году некую мадам де Ла Мотт – Валуа, наследницу наших королей; но я смутно помню её черты…». При этих словах, зная из истории, что госпожа де Ла Мотт умерла в Лондоне 23 августа 1791 года, каждый раз я молчаливо недоумевал. Старушка продолжала свою легенду, а мне на память приходили слова Шатобриана: « У жизни есть два детства, но у неё нет двух весен».

Моя прекрасная судакская соотечественница пробудила во мне желание побывать в Старом Крыму . И вот я здесь. Увы. Что осталось от несравненной Солхаты, воспетой армянскими поэтами? Что осталось от ханской столицы, где сами египетские султаны намеревались возвести мечеть с порфировыми сводами? Что осталось от стамбульской соперницы, лучшие золотоордынские наездники которой не могли в своё время объехать её менее, чем за полдня? Ничего, почти ничего: на месте древних укреплений широкие овраги, полные степных ветров, отреставрированная старая мечеть и след, лишь только след от древних дворцов, разобранных на постройку домов.

Устав от многочасовой прогулки, я присел отдохнуть в саду одного армянского гончара. Его старый отец подсел ко мне и завёл замечательные рассказы о прошлом. И вдруг он мне говорит: «Здесь жила госпожа Гаше, бывшая французская королева, укравшая, кажется, какое-то ожерелье у себя на родине. Я был ещё совсем маленьким, и она часто звала меня к себе, чтобы поиграть при солнечном свете с огромным бриллиантом на золотой цепочке, которую она крутила перед моими глазами. Я был восхищён и жмурился от этого блеска… Когда она умерла, а умерла она здесь, и её начали раздевать, чтобы омыть тело по здешним обычаям, то заметили на её плечах следы двух слабо различимых букв».

На этот раз после слов старика я крепко задумался, глядя рассеянным взором на сына гончара, лепившего свои изделия. Я сказал себе, что было бы очень странно, что имя и история героини процесса об ожерелье стали так известны в Крыму во времена, когда здесь жили, в основном, татары и греческие рыбаки, что этому должно быть найдено какое-то объяснение, что мне, вероятно, будет интересно разыскать эту причину, ведь великий поэт назвал историю большой обманщицей. Я быстро распрощался с армянином, который, вероятно, в этот день нашёл меня очень озабоченным.

Наконец в 1894 году, лучезарным летним утром, во время путешествия по Крыму, описанного мною, на следующий год [Путешествие по Крыму. Южный берег.” Кальман Леви. 1895 г. ] , я сидел под великолепным платаном, где Пушкин написал, кажется, несколько своих лучших стихотворений. Завидя невдалеке татарина, я спросил у него, есть ли здесь ещё что-нибудь интересное для осмотра. «Здесь ты всё посмотрел», - сказал он мне. Затем, указав на север, он произнёс: « В нескольких верстах отсюда, в Артеке есть дом, где жила госпожа Гаше, женщина, укравшая у своей королевы прекрасное ожерелье. Когда она умерла, на её спине обнаружили две большие буквы».

Эти слова окончательно нацелили меня на поиски, уже давно занимавшие мои мысли.

Я начал искать документы, на которых основывалось утверждение о том, что графиня де Ла Мотт умерла в Лондоне 23 августа 1791 года, дав себе слово, что при первом же неопровержимом доказательстве ее смерти прекращу всякие поиски.

В первую очередь речь идет о мемуарах господина де Ла Мотта, описывающего это событие. Перед нами романтический рассказ, полный абсурда и неправдоподобности, где мы можем прочесть о том, что женщина с переломанным в двух местах ребром, с раздробленной левой рукой, с выбитым глазом и многочисленными ушибами пишет или диктует письмо, в котором она сообщает о том, что ее перевозят в деревню, и далее без всякого перехода говорится:

“ Так в возрасте тридцати четырех лет умерла женщина, жизнь которой представляла собою сплошные беды и горести “ [Неизданные мемуары де Ла Мотта, опубликованные Луи Лакуром. стр.196 ]. Впрочем, эту версию в то же самое время опровергает аббат Жоржель, утверждавший, что госпожа де Ла Мотт трагически погибла во время очередной оргии [Мемуары аббата Журжеля. Том II , стр. 209 ].

С другой стороны, в статье “ Курьера Франции “ , датированной 30 мая 1844 года, говорится: “ Утверждают, что знаменитая госпожа де Ла Мотт, сыгравшая такую прискорбную роль в деле о бриллиантовом ожерелье королевы Марии-Антуанетты, приговоренная к клеймению плеча, высеченная на улицах Парижа, пожизненно заключенная в Сальпетриер и бежавшая оттуда, недавно скончалась в возрасте восьмидесяти лет” [Подсчеты “ Курьера “ ошибочны. Учитывая тот факт, что графиня родилась в 1756 году, в день смерти ей было бы почти 90 лет ].

Видя, что не существует ни одного документа, который мог бы служить основанием хотя бы для намека о неоспоримости исторического факта о времени и месте смерти госпожи де Ла Мотт, я вспомнил свою добрую старую соотечественницу из Судака, моего татарина из Гурзуфа и проникся серьезностью по отношению к этим удивительно сочетающимся между собой свидетельствам трех людей разной национальности, разного уровня воспитания, живущих в разных точках Крыма, которые однажды без всякой задней мысли, не сговариваясь, рассказали мне об одном и том же событии, происшедшем в эпоху, когда, повторюсь еще раз, Крым в основном заселяли беззаботные греческие рыбаки и татары.

Я был твердо убежден в своей новой гипотезе, когда ко мне поступило несколько документов на русском языке, важность которых, без сомнения, оценит читатель. В номере 28 за 1882 год литературно-политического журнала “ Огонек “ были частично опубликованы воспоминания некой баронессы Марии Боде, о которой мне часто рассказывали в Судаке.

В своих интересных воспоминаниях, опубликованных в последнем томе “ Русских архивов “, баронесса Боде рассказывает о дамском обществе, сформировавшемся в Крыму в 1820-1830 годах. Мы позаимствуем последние строчки из этих воспоминаний, относящиеся к графине де Ла Мотт:

“ Самой привлекательной женщиной этого общества, благодаря своему прошлому была графиня де Гаше, урожденная Валуа, графиня де Ла Мотт после первого замужества, героиня процесса об ожерелье королевы. “

“ Я была совсем еще ребенком, когда все это общество собиралось у моих родителей, но я никогда не забуду ни высохшую, уродливую княгиню Голицину, ни, особенно, графиню де Гаше. Не знаю почему, но меня поразила эта женщина, хотя только позже узнала я ее знаменитую историю. Я вижу ее перед глазами, как будто это было только вчера: старенькая, среднего роста, хорошо сложенная, одета в редингот из серого сукна. Ее седые волосы украшает черный велюровый берет с перьями. Черты лица не мягкие, но живые; блестящие глаза создают впечатление большого ума. Она обладала живыми и пленительными манерами, изысканной французской речью. Чрезвычайно вежливая с моими родителями, она могла быть насмешливой и грубой в компании друзей, властной и высокомерной со своей французской свитой, несколькими бедными французами, смиренно прислуживавшими ей.

Многие перешептывались по поводу ее странностей и намекали на тайну ее жизни. Она это знала, но хранила свой секрет, не отвергая и не подтверждая домыслы, часто как бы случайно спровоцированные ею же самой в ходе светских бесед. Что касается в основной своей массе легковерных местных жителей, то она любила навязывать им эти предположения с помощью загадочных намеков. Она рассказывала о графе Калиостро и о других разных представителях двора Людовика XVI , как будто эти люди входили в круг ее личных знакомств; и еще долго из уст в уста передавалось содержание этих разговоров, служа темой для сплетен и разного рода комментариев “.

“ Она хотела купить в городке Старый Крым сад, принадлежавший моему отцу. Эта собственность подходила по всем статьям такой загадочной персоне, как она. За этот сад мой отец просил три тысячи пятьсот рублей. Сначала отец не хотел ей уступать, надеясь выгодно продать эту собственность кому-либо из многих иностранцев, приехавших в Крым. Но купив в Судаке землю под виноградник, имея нужду в деньгах для обустройства участка, он написал графине, что согласен с ее ценой. Графиня увильнула от прямого ответа и предложила две тысячи рублей. Отец рассердился, но через три или четыре месяца согласился. Графиня же опять изменила свое решение и предложила лишь тысячу пятьсот рублей. В то же самое время, живя в хижине близ сада, о котором шла речь, она отгоняла покупателей, заявляя им, что уже приобрела его “.

“ Эта история длилась уже около года, когда однажды утром мы были крайне удивлены, увидев в нашем дворе несколько повозок, груженных вещами. Посыльный передал моему отцу письмо от графини. Она писала, что, будучи больной, находясь при смерти, она раскаивается в том, что нанесла отцу материальный ущерб, помешав ему выгодно продать свою собственность. Она просида простить ее и принять в качестве компенсации и заверения в искренной дружбе несколько предметов, а именно: прекрасный туалетный столик для моей мамы, итальянскую гитару для меня и великолепный книжный шкаф для моего отца. Не зная чем объяснить такое поведение и опасаясь, с другой стороны, оскорбить графиню отказом, отец послал ей ящик своих лучших вин, равноценных ее подаркам, и обещал ей, как только она выздоровеет, вернуть ей вещи. Она действительно выздоровела, но даже и слушать не хотела о возврате подаренного “.

“ С этого момента наши отношения стали дружескими. Отправляясь в Феодосию , проезжая через старый Крым, мой отец всегда останавливался у графини. Он вел с ней долгие беседы, полные интересных наблюдений, больших познаний о мире и некоторой таинственности. Графиня привязалась к моему отцу. Он был таким же эмигрантом, как и она, и, несмотря на свою молодость, на то, что во время той страшной эпохи был еще ребенком, он мог ее понять: ведь у них были общие воспоминания, общие беды и одна и та же страна “.

“ Однажды мой отец получил письмо от графини. Она писала, что больше не хочет жить в Старом Крыму, что хотела бы переехать в Судак и быть нашей соседкой, что была бы рада общаться с образованными людьми “. Кроме того, она обещала передать моему отцу много интересных и полезных сведений, помочь моей маме по хозяйству и способствовать моему светскому воспитанию. Вследствие этого она просила отца снять для нее домик с садом и со служебными постройками. Однако цена, которую она назначила, была такой мизерной, что подыскать что-либо на таких условиях было невозможно. Как бы там ни было, мой отец живо заинтересовался этим делом, предложив графине построить по ее проекту на нашей земле домик, где бы она бесплатно проживала. Он надеялся компенсировать свои затраты теми преимуществами, которые я могла бы получить от общения с такой благовоспитанной женщиной, повидавшей столько всего на свете. Отец поделился своим планом с мамой. Она не возражала. Как только графиня с радостью одобрила предложение моего отца, мы приступили к постройке домика. Это было в конце осени. К весне дом был почти готов, когда нарочный сообщил отцу о том, что графиня тяжело больна и просит его приехать к ней. Отец тотчас же отправился в путь, но не застал графиню в живых. В своем завещании она назначала его своим душеприказчиком. Ее служанка-армянка рассказала только о том, что, почувствовав себя плохо, графиня всю ночь перебирала и сжигала свои бумаги, что она запретила после своей смерти раздевать ее и требовала похоронить в том, в чем она была одета. Графиня также сказала, что, возможно, произойдет ее перезахоронение, что вокруг ее погребения будет много споров и разногласий. Однако это предсказание не сбылось.

По решению местных властей, в связи с отсутствием католического священника, она была похоронена русским православным и армянским грегорианским священниками. Могильная плита не тронута до сих пор “.

“ В связи с тем, что графиня редко кого допускала к себе, одевалась всегда сама одна, используя слуг лишь на кухне и на других хозяйственных работах, ее служанка мало чем могла удовлетворить всеобщее любопытство. И только во время осмотра и омовения она заметила на спине своей хозяйки два ясных следа от раскаленного железа. Эта деталь подтверждает все предыдущие предположения, так как известно, что госпожа госпожа де Ла Мотт была приговорена к клеймению и, несмотря на то, что она отбивалась от палачей, клеймо, хотя и нечеткое, все же было выжжено.

Едва правительство узнало о смерти графини, как от графа Бенкендорфа прибыл курьер, потребовавший закрытую шкатулку.

Эта шкатулка незамедлительно была доставлена в Санкт-Петербург. В те дни губернатор Тавриды признался моему отцу, что ему было поручено наблюдать за этой женщиной и что она действительно была графиней де Ла Мотт-Валуа. Что касается фамилии де Гаше, то она взяла ее, выйдя замуж за одного эмигранта где-то в Англии или в Италии. Эта фамилия должна была ее охранять и служить ей щитом “.

“ Она долго жила под этим именем в Петербурге. В 1812 году де Гаше приняла русское подданство, так как никто не подозревал о ее настоящей фамилии. В Петербурге в числе ее знакомых была одна англичанка, придворная дама госпожа Бирх. Она не подозревала о печальной славе своей протеже, а интересовалась ею исключительно как одной из жертв Революции, вынужденной самой зарабатывать себе на хлеб. Возвратившись однажды от графини де Гаше. госпожа Бирх узнала, что ее разыскивает императрица Елизавета Алексеевна.

На следующий день придворная дама принесла императрице извинения за свое отсутствие. Последняя спросила у нее: “ Где же Вы были? “

У графини де Гаше.

Кто это такая, графиня де Гаше?

Госпожа Бирх ответила, что это французская эмигрантка, и она попыталась заинтересовать императрицу судьбой своей протеже. В это время вошел император Александр. При упоминании де Гаше он воскликнул: “ Как, она здесь? Сколько раз меня спрашивали о ней, и я утверждал, что она находится вне пределов России. Где она? Каким образом вы узнали о ней? “

Госпоже Бирх пришлось рассказывать все, что она знала. “ Я желаю видеть ее,- сказал император,- приведите завтра ее сюда “.

Госпожа Бирх сразу же передала этот приказ графине, которая воскликнула: “ Что вы наделали?...Вы меня погубили…Зачем было говорить императору обо мне? Тайна была моим спасением. Теперь он выдаст меня моим врагам, и я погибну “. Она была в отчаянии, но вынуждена была подчиниться.

На следующий день в назначенный час в сопровождении госпожи Бирх она появилась в апартаментах императрицы. Подойдя к графине, император сказал ей: “ Вы носите не свою фамилию. Назовите мне вашу настоящую девичью фамилию “.

Мой долг повиноваться Вам, сир, но я назову свою фамилию только Вам без свидетелей.

Император подал знак, и императрица вышла вместе с госпожой Бирх. Более получаса оставался император с графинею, которая вышла затем успокоенная и удивленная доброжелательностью Александра I . “ Он пообещал сохранить мою тайну,”- вот все, что она сказала госпоже Бирх, от которой я узнала все эти детали. Вскоре графиня де Гаше отправилась в Крым “.

Но вернемся к эпизоду смерти графини.

“ Деньги, вырученные от продажи ее вещей, в соответствии с завещанием, были отправлены во Францию в город Тур некоему Лафонтену, с которым мой отец завязал переписку, но который своими уклончивыми ответами так и не дал понять, знает ли он настоящее имя графини, которую он называл просто “ моя почтенная родственница “.

“ На аукционе отец купил большую часть вещей графини. Но тщетно мы пересматривали все полочки, все потайные ящички,- ни один клочок бумаги не выдал нам так тщательно скрываемую тайну. Император Александр, граф Бенкендорф, губернатор Нарышкин,- все, кто ее знал, уже в могиле. Князь Воронцов, госпожа Бирх, мой отец тоже скоро отправятся в мир иной, унося с собой свои секреты “.

“ Судьба этой женщины покрыта непроницаемой завесой тайны. Она исчезла так же, как исчезло знаменитое соблазнительное ожерелье, бывшее причиной падения графини и смерти несчастной королевы Марии-Антуанетты. Еще долго писатели будут говорить о Жанне де Валуа, но никому не прийдет в голову навестить на забытом церковном кладбище Старого Крыма ее одинокую могилу “

С помощью этих сведенией нам кажется возможным восстановить одиссею госпожи де Ла Мотт.

История оставила ее в Лондоне во власти тех, кто, надеясь превратить ее в орудие мести, пытался склонить эту женщину к написанию оскорбительных для королевы мемуаров. С этого момента мы не должны забывать о том, что госпожа де Ла Мотт как в физическом, так и в моральном плане, находилась под впечатлением недавних событий: она увидела, как бесчеловечно поступили с ней, ее публично бичевали, она отчаянно отбивалась от грубых рук палачей, она до дна испила чашу стыда и несправедливости, она вблизи увидела всю животную жестокость человека, и ее психическая и нервная система оказались окончательно подорваны. Как жертва пожара еще долго при малейшем отблеске света думает только о катастрофе, так и высеченная кнутом в Консьержери беглянка из Сальпетриер повсюду видит лишь только ловушки и палачей. Поэтому, естественно, у нее появляется идея-фикс: бежать подальше, еще дальше, чтобы тебя навсегда забыли.Однако Лондон не годится для этого, он находится слишком близко от Франции. Госпожа де Ла Мотт скоро убеждается в этом.

Она со всех сторон окружена всякого рода просителями: это де Колонн, настроенный против королевы, Полиньяки, пытающиеся нейтрализовать влияние де Колонна, люди, преданные двору, друзья кардинала, сторонники герцога Орлеанского, эмиссары революционных клубов: одни пытаются купить ее молчание, другие, напротив, заплатить за клевету. Все вместе они только сильно напугали ее. Де Ла Мотт опасается вновь стать жертвой. Она больше не верит ни в чью искренность, ее тревога возрастает с каждым днем, она постоянно чувствует угрозу ареста и новых мучений…И тогда она принимает решение бежать и ради своей безопасности распространяет слух о своей собственной смерти с помощью письма, содержание которого нам стало известно благодаря ее мужу.

В эту эпоху поток эмигрантов был направлен в Россию. Госпожа де Ла Мотт последовала за этим потоком и с целью предосторожности решила сменить свою фамилию, тем более, что у нее были все основания поверить в смерть мужа [Неизданные мемуары графа де Ла Мотт ].

Не удовлетворившись тем, что она укрылась в незнакомой стране под новой фамилией, графиня меняет гражданство, чтобы затаиться глубже. Таким образом, растворившись в толпе эмигрантов, она пытается зарабатывать себе на хлеб в Петербурге вплоть до того дня, когда ее покровительница госпожа Бирх непроизвольно выдает ее императору.

Император выслушал графиню и успокоил ее. Но она все же волнуется, находясь во власти старых опасений. Император в России выше всех, и теперь он знает о ней, находящейся в его столице. Она не свободна. На нее давит тяжелым грузом постоянная слежка тайной полиции…Ей остается только бежать все дальше и дальше.

В этот момент в Петербурге стали говорить о Крыме. Он становится как бы российской Италией. Богатые господа мечтают построить там волшебные дворцы, а знаменитая княжна Голицина (Анна Сергеевна) вот-вот отправится туда с баронессой Бергхайм и госпожой Крюденер с целью обосновать там мистическую колонию.

Именно с одним из этих благородных семейств и отправляется в Тавриду графиня де Ла Мотт. Она становится гувернанткой у княгини Голициной, проживающей в окрестностях Ялты. Впрочем, зимние удовольствия периодически призывают эту аристократку обратно в Петербург, но госпожа де Ла Мотт остается в Крыму. Некоторое время она посещает мистический кружок княгини Голициной, затем, поглощенная постоянной мыслью об убежище, она углубляется на восток полуострова в Старый Крым, местность малознакомую, где все дешево и где она уверена в том, что ее не будут сильно беспокоить. И здесь в 1826 году, накануне своего переезда в Судак к своему последнему другу барону Боде, она умирает.

“ Еще долго писатели будут говорить о Жанне де Валуа, - пишет боронесса Мария Боде,- и никому не придет в голову навестить на забытом церковном кладбище Старого Крыма ее одинокую могилу “

Я все же решил это сделать и в сопровождении армянского дьякона, много слышавшего об этой могиле, в течение нескольких часов бродил по кладбищу, заросшему овсюгом и крапивой. Я встретил много провалившихся старых плит с истертыми следами надписей. Частые дожди и морские ветры из Феодосии, постоянно дующие на этом плоскогорье, полностью уничтожили эти надписи, и только у нескольких плит 1884 года под слоем мха угадывается дата смерти.

Отсюда я направился к месту, где стояла хижина графини. Сегодня это простой домик, стоящий по ту сторону чудесного оврага. Прекрасный сельский кокетливый домишко, утопающий в своем гнездышке из зелени. Совсем рядом, позади деревьев, ветряная мельница устремила в небо свои неподвижные голые крылья-позвонки. Возле домика стая гусей неприветливо встречает меня, и хозяин, крупный болгарин, явно с неодобрением следит за моим вглядом, пытливо изучающим его владения…

Возвращаясь по склону молчаливого оврага, по дну которого течет речка, орошающая великолепные огороды, я думаю о несчастной изгнаннице, которая вынуждена была скитаться по этим местам, таким далеким от Франции!

Ее бедное сердце должно было страдать от закоренелой злобы и глубоких сожалений. Что касается меня, то я с беспокойством вспоминаю ее слова: “ Заблуждения, из-за которых Франция была населена тиранами и рабами, исчезли, умные законодатели создали новые законы, согласующиеся с достоинством человека. Уничтожив столько предрассудков и плодов несправедливости, разве не смогли бы они осветить факелом правды темные, запутанные махинации, погубившие меня…”? [Жизнь Жанны де Сен-Реми де Валуа. Том II, стр. 285

С Крымским полуостровом оказалась тесно связана судьба и одной из самых известных авантюристок - французской мемуаристки графини Жанны де Валуа. В середине XVIII века она была фрейлиной в свите королевы Марии Антуанетты, пока не провернула аферу, сюжет которой лёг в основу романа Дюма «Ожерелье королевы».

Жанна де Валуа родилась в 1756 году, свои детские годы она провела в монастыре, оставшись сиротой в 7-летнем возрасте, после смерти матери. Жанна де Люз де Сен-Реми де Валуа (фр. Jeanne de Luz de Saint-Rémy, de Valois, comtesse de la Motte; 1756-1826 г.г.) - французская авантюристка, выводившая своё происхождение от Анри де Сен-Реми (1557-1621г.г.), внебрачного сына герцога Орлеанского, ставшего королём Франции Генрихом II Валуа (1519 – 1559 г.г.)….

В 1780 году Жанна де Валуа вышла замуж за графа де ля Мотт, офицера гвардии графа д’Артуа, и стала графиней де ля Мотт. К браку новоявленная графиня Жанна де ля Мотт отнеслась несерьезно, она была хороша собой, и вскоре уже блистала красотой среди фрейлин в свите королевы Марии Антуанетты (1775 – 1793 г.г.).

Быстро освоившись при королевском дворе, Графиня де ля Мотт сблизилась с одним из самых знатных аристократов, Страсбургским кардиналом Луи де Роганом (1734 — 1803), мечтавшем о должности первого министра Франции. Распространяя слухи о своей дружбе с Марией Антуанеттой, и умело манипулируя тайными желаниями кардинала де Рогана, Жанна де ля Мотт смогла провернуть финансовую аферу, которая сломала её судьбу и повлияла на судьбу Франции.

Близость к высшему обществу служила Жанне де Ламотт возможностью свободно плести интриги при французском дворе, осуществлять финансовые мошенничества и участвовать в авантюрах известного мистика и авантюриста Александра Калиостро , настоящее имя которого Джузеппе Бальсамо (1743 -1795). В течение двух лет, с 1784 по 1786, Жанна де ля Мотт заинтересовала собой всё европейское общество, как печальная героиня известного «дела об ожерелье» (affaire du collier).

Криминальный сюжет этой громкой истории лёг в основу популярного французского романа Александра Дюма – «Ожерелье королевы» (фр. Le Collier de la Reine).

Сюжет романа Дюма «Ожерелье королевы» почти полностью повторяет всю реальную историю финансовой авантюры Жанны де ля Мотт, известной в романе, как «леди Винтер» и «графиня де ла Фер».

История авантюрного замысла началась с того, что придворные парижские ювелиры Бамер и Боссанж предложили французскому королю Людовику XVI (фр. Louis XVI; 1754 -1793) купить для его супруги Марии-Антуанетты великолепное алмазное ожерелье, состоящее из 629 бриллиантов, изготовленное ими ещё для фаворитки Людовика XV Бурбона (1710 -1774) - мадам Дюбарри (1746 -1793). Франция вела войну с Англией, и королева Мария-Антуанетта отказалась принять столь дорогостоящий подарок, предложив Людовику построить на эти деньги ещё один корабль.

Через некоторое время ловкая интриганка Жанна де Ламотт де Валуа , которой безумно хотелось блистать при королевском дворе, затевает грандиозную аферу. Графиня де Ламотт сообщила кардиналу де Рогану, что королева Мария Антуанетта якобы хочет приобрести алмазное ожерелье, но из скромности не может позволить себе публично потратить 1 600 000 ливров.

Представившись кардиналу де Рогану доверенным лицом Марии-Антуанетты, она просит его стать посредником при покупке драгоценного ожерелья для королевы. «Почему я должен вам верить?» – спросил кардинал, и тогда Жанна де ля Мотт де Валуа предъявила несколько поддельных писем Марии-Антуанетты, которые были адресованы Жанне, и в самом дружеском тоне выражали намерение королевы приобрести алмазное ожерелье. Фальшивые письма изготовил для Жанны специалист по подделке документов Рето де Вильет.

С помощью известного мистика и авантюриста графа Калиостро, Жанна де ля Мотт организовала кардиналу Луи де Рогану тайную ночную встречу, в которой переодетая актриса сыграла роль королевы Марии Антуанетты.

Кардинал Луи де Роган доверился Жанне де ля Мотт и купил у ювелиров алмазное ожерелье, дав обязательство ювелирам платить за него в рассрочку, передал алмазное сокровище графине де ля Мотт, а та мгновенно, пока не раскрылся обман, отправила алмазное ожерелье своему мужу в Лондон. Алмазное ожерелье, состоящее из 629 бриллиантов, в Лондоне продали по частям, потому что такого богатого покупателя было невозможно найти, даже европейские монархи не могли позволить себе купить такую вещь целиком.

Когда финансовая афера графини де ля Мотт раскрылась, Версаль был шокирован размахом махинации. Кардинал Луи Де Роан ту же был арестован и посажен в Бастилию, а в июне 1786 года Людовик XVI приказал подвергнуть мошенницу публичному сечению, после чего заклеймить её плечо буквой «V» (от «voleuse» – воровка) и навсегда заточить Жанну де Ламотт в тюрьму.

Не прошло и пары лет, как Жанна де ля Мотт бежала из французской тюрьмы в Англию, где зажила на широкую ногу в Лондоне, продавая бриллианты. Двести тысяч ливров посланные королевой Марией-Антуанеттой не смогли купить молчание Жанны де ля Мотт. В отместку французским монархам, Жанна взяла деньги, и тут же опубликовала в Лондоне свои мемуары и памфлеты, разоблачающие королеву Марию Антуанетту, сплетни о высших придворных лицах и нравах французского королевского двора, в которых она представила себя несчастной жертвой и полностью себя оправдывала. Этот памфлет «Жизнь Жанны де Сен-Реми, де Валуа, графини де ля Мотт и т. д., описанная ею самой» («Vie de Jeanne de Saint-Rémy, de Valois, comtesse de la Motte etc., écrite par elle-même» ) был очень популярен, как всякая скандальная история, в которой замешаны известные лица королевского двора и издавался трижды под разными, всё более и более сенсационными, заголовками. Памфлет Жанны де Ламотт имел большое влияние на отношение народа Франции к королеве во время Великой французской революции (14 июля 1789 года — 9 ноября 1799 года).

Разгневанный французский император потребовал от Великобритании выдать ему беглую графиню де Ламотт. Ссориться с Парижем из-за какой-то авантюристки, пусть даже и баснословно богатой, Лондон не захотел, и Жанна исчезла из поля зрения своих преследователей. Жанна уехала из Европы, чтобы больше никогда не подвергать опасности свою жизнь – уж очень многих влиятельных врагов оставляла она за спиной.

Принято считать, что до суда и казни короля Людовик XVI и Марии-Антуанетты в 1793 году, графиня де ля Мотт не дожила. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона и в газетах того времени писали, будто, испугавшись стука в дверь, госпожа де ля Мотт выбросилась из окна своего дома в Лондоне, приняв кредиторов своего мужа за агента французского правительства 23 августа 1791 года, и умерла через несколько дней.

По мнению других исследователей, 35-летняя Жанна де Валуа , как прирождённая авантюристка, инсценировала собственную гибель. На собственных похоронах она шла, накрывшись чёрной вуалью, за пустым гробом и радовалась своей хитроумной проделке. В 1983 году Николай Самвелян опубликовал художественно-историческое расследование «Семь ошибок, включая ошибку автора», в котором он ссылается на многочисленные исторические документы, доказывающие, что гибель графини де ля Мотт была явно фальсифицирована.

Тридцать лет ни о Жанне де Валуа, ни о графине де ля Мотт не было слышно нигде в Европе. В 1812 году, перед самым вторжением Наполеона, Жанна де ля Мотт появилась в России под именем графини де Гоше де Круа, и за некие тайные услуги, оказанные российской дипломатии, в 56 лет она приняла русское подданств о. До 1824 года графиня де Гоше жила в Петербурге, где поддерживала знакомство со многими аристократическими семействами.

Однажды, совершенно неожиданно, в Петербурге появился привлеченный слухами Рето де Вильет, тот самый сообщник и специалист по подделке документов, увидев его графиня де Гоше упала в обморок. Французский посол, узнав о том, что в Петербурге опознана Жанна де ла Мотт, потребовал у императора Александра I немедленно выдать Франции государственную преступницу, но французы получили отказ, а немолодой уже графине де Гоше было приказано немедленно покинуть Петербург, и в 1824 году она поселилась на юге России в Крыму у Чёрного моря.

Упоминание имени Жанны де Гаше встречается не только в крымских путеводителях, но и в мемуарах её соседа польского поэта, публициста, мемуариста, общественного деятеля, принадлежащий к тайному масонскому обществу, графа Густава Олизара (1798 — 1865), высланного Аракчеевым в июне 1824 года из Петербурга и проживавшего в Гурзуфе, у горы Аю-Даг. Разведённый отец двоих детей, Густав Олизар был влюблён в младшую дочь генерала Раевского Марию, он сделал ей предложение, но получил категорический отказ. В доме Раевских Густав слышал много восторженных отзывов о Крыме, после того, как семейство Раевских в 1820 году провели лето в Крыму.

На берегу моря у подножья горы Аю-Даг, Гюстав увидел живописный пустынный уголок не тронутой природы, поросший цветущим шиповником, ему понравился нетронутый участок, и 14 июня 1824 года Густав Олизар купил у татарина за два рубля серебром этот участок земли, который называлось — в сентябре к подножью горы Аю-Даг прилетают на отдых перелётные перепёлки. Густав Олизар быстро построил усадьбу и назвал её Кардитрикон — «Сердечное лекарство» — своеобразный храм страдания в честь своей возлюбленной Марии Николаевны Раевской, вышедшей замуж за Сергея Волконского. Вскоре, он увеличил свои владения, прикупив ещё 200 га земли, оградив усадьбу забором, и наняв управляющим француза Бальи, бывшего сержанта наполеоновской армии. Кстати, дом Густава Олизара до сих пор сохранился на территории детского лагеря «Артек», лагерь «Горный».

Густав Олизар был знаком с Михаилом Семёновичем Воронцовым, бывал в его поместье в Гурзуфе, с А.М Бороздиным в Кучк-Ламбате на ЮБК, с губернатором Симферополя Нарышкиным Д.В, который был адъютантом графа Воронцова, с женой Нарышкина Натальей Фёдоровной, дочерью графа Растопчина, с княгиней Анной Сергеевной Галициной, живущей в Кореизе, её приятельницей немкой баронессой Беркгейм и старым учителем Циммерманом из Страсбурга. Поляк Густав Олизар был в 1850 году свидетелем на свадьбе Оноре де Бальзака с полячкой Эвелиной Ганской, а 1925 году Густав принимал в своём поместье «Артек» польского поэта Адама Мицкевича.

Частой гостьей княгини Галициной была загадочная француженка Жанна де Гоше , жившая со своей горничной у подножья Аю-Даг в полном уединении, в самом старинном доме на ЮБК, построенном 17 веке. Сегодня артековцы называют это строение «чёртов дом». Таинственную француженку в мужском костюме, в длинной амазонке, в камзоле из зелёного сукна и в шляпе с широкими полями часто видели в самую ненастную погоду во время прогулок вдоль берега моря верхом на лошади. Душеприказчик Жанны де Гаше-Валуа описывает её как пожилую женщину среднего роста, с умным и приятным лицом.

Графиня де Гоше де Круа двадцать лет жила в одном из имений Старого Крыма, скончалась в мае 1826 года и похоронена около Эльбузлы, ныне село Переваловка на юго-востоке Крыма, между Судаком и селом Грушевка. На могиле Жанны де Гоше стоял памятник, украшенный лилией Бурбонов , со временем могильная плита исчезла, и сама могила затерялась.

Хотя в завещании покойная просила не омывать её тело, это было сделано. Под надетой на голое тело кожаной жилеткой хорошо выделялась латинская буква «V». Когда об этом сообщили в Петербург, оттуда пришло распоряжение найти и переслать в столицу принадлежащую Жанне де Гаше синюю шкатулку. Шкатулку нашли, но содержимого в ней уже не оказалось.

История жизни известной авантюристки Жанны де Ламотт, прототипа Миледи из «Трех мушкетеров» Дюма, настолько богата невероятными событиями, что кажется вымышленной. А ведь описанная в романе интрига с алмазными подвесками Анны Австрийской, доставившая королеве огромные неприятности, на самом деле имела место и сыграла свою роковую роль в судьбе Марии Антуанетты. И не только. Эта авантюра, по мнению Мирабо, спровоцировала начало революционных событий во Франции.

В 1756 году в одной обедневшей семье прямых потомков Валуа, чей род по древности и благородству был под стать самим Бурбонам, родилась девочка, названная Жанной. Правда, есть и другая версия происхождения Жанны де Ламотт, урожденной Сен-Реми де Валуа: якобы она была внебрачной дочерью короля и госпожи Сен-Реми.

Как бы там ни было, нужда и бедность заставляли девочку побираться на улицах, используя при этом известный прием попрошаек - упоминать свое знатное происхождение: «Подайте сиротке Валуа». Эта фраза, звучавшая из уст шестилетней девочки, растрогала проезжавшую однажды мимо маркизу Булевилье, и она решила принять участие в судьбе ребенка. Наведя справки о семье Жанны, маркиза выяснила, что в ней действительно течет кровь французских королей.

Благодаря хлопотам благородной дамы, положение семьи Жанны стало значительно лучше: отец устроился на работу, мать оставила занятия проституцией, сын поступил в школу офицеров, а дочерей отдали на воспитание в пансион женского монастыря для благородных девиц. Жанна была умной и способной ученицей, вот только у нее полностью отсутствовали скромность и смирение, кроме того, она постоянно лгала.

Когда ей исполнилось 22 года, она сбежала из монастыря с одним из своих поклонников - графом де Ламоттом. Бывший жандармский офицер, совершенно беспринципный блистательный аферист самостоятельно присвоил себе графский титул. Тем не менее, будущая авантюристка стала величать себя графиней де Ламотт.

В 1780 году супруги де Ламотт переехали в Париж. Столичная жизнь казалась им более благодатным полем для интриг и обогащения, нежели провинция. Именно в Париже Жанна познакомилась с кардиналом Страсбургским Луи де Роганом. Тогда же состоялось второе судьбоносное знакомство графини де Ламотт - со знаменитым Джузеппе Бальзамо, известным магом, алхимиком, масоном, прославившимся под именем графа Калиостро.

Кардинал в ту пору находился в немилости у Марии Антуанетты и всячески старался исправить ситуацию, но все усилия были тщетны. Доступ к французскому двору и королю был закрыт, а Роган так мечтал о месте первого министра Франции. Именно на этом и сыграла Жанна де Ламотт.

Хитрая интриганка каким-то образом стала завсегдатаем Версаля, ее принимали многие влиятельные вельможи. По сути графиня занималась тем же, чем и в детстве, - попрошайничала. Для этой цели у нее была даже припасена легенда: будто бы владения ее предков были присвоены бесчестными дельцами, поэтому она обивает пороги кабинетов в поисках справедливости.

Для пущей убедительности Жанна однажды упала в обморок у всех на глазах, это послужило поводом для слухов о том, что графиня чуть не умерла от голода в приемной королевского дворца. Несколько раз повторив этот прием, она добилась того, что о ней заговорили, ее запомнили. Благодаря ее знакомству с кардиналом, банкиры открыли ей кредит, и чета Ламотт зажила на широкую ногу.

Посещавших ее особняк гостей Жанна развлекала подробностями из жизни королевы, и очень скоро ее стали считать близкой подругой Марии Антуанетты, а некоторые были даже уверены, что между женщинами существует интимная связь. Почва для главной интриги ее жизни была подготовлена.

Однажды Жанна намекнула кардиналу, что могла бы помочь ему восстановить добрые отношения с королевской четой, и предложила написать письмо Марии Антуанетте. Обрадованный кардинал не стал медлить, тут же написал подробное послание и даже получил благосклонный ответ. Завязалась переписка. Только он не мог знать, что письма королевы писала не она, а подельник графини, Рето де Вийетт, умевший виртуозно подделывать почерки.

Следующим шагом авантюристки была организация свидания кардинала и Марии Антуанетты. Для этих целей у нее была еще одна помощница - Николь Леге, внешне похожая на королеву. Свидание состоялось в сумерках, и одураченный кардинал снова не понял, что его обвели вокруг пальца и что роза, которую ему благосклонно вручила королева, не имела к последней никакого отношения. Зато с этого момента Роган был абсолютно уверен в особом доверии королевы к Жанне де Ламотт.

Когда графиня передала ему маленькую просьбу королевы о некоторой сумме, которую она якобы хотела потратить, чтобы помочь одному обедневшему дворянскому семейству, кардинал не раздумывая взял кредит на 40 тысяч ливров и вручил деньги ближайшей подруге королевы - графине де Ламотт. Естественно, королева никогда не видела этих денег.

Аппетит приходит во время еды, так и Жанна де Ламотт со временем поняла, что денег много не бывает. Она задумала грандиозную аферу, в центре которой находилось бриллиантовое ожерелье, состоящее из 600 драгоценных камней общим весом 2 500 каратов и стоимостью 1,6 миллионов ливров. О существовании этого украшения графиня узнала от придворного ювелира, который, как и все остальные действующие лица, попал под обаяние аферистки.

В свое время ожерелье заказал Людовик XV для своей тогдашней фаворитки, но вручить подарок не успел, так как скончался. Ювелиры, изготовившие драгоценность, вложившие в нее все свои средства, остались ни с чем. Мария Антуанетта очень хотела приобрести шедевр ювелирного искусства, но король отказал ей в этом. Между тем долги ювелиров становились неподъемными, и они уже были готовы разобрать ожерелье и распродать отдельно камни. И тут, на их счастье, на горизонте появилась графиня де Ламотт.

Жанне было довольно лишь намекнуть кардиналу о том, что королева жаждет получить украшение, и пожаловаться на скупость короля. И вот в начале 1785 года был подписан договор между ювелирами и де Роганом, в котором говорилось, что драгоценность должна быть передана покупателю немедленно, а деньги он будет вносить частями (по 400 тысяч ливров раз в полгода).

Эта сделка несколько насторожила кардинала, и он попросил Жанну, чтобы королева поставила свою подпись на договоре. Конечно, просьба была выполнена, но не Марией Антуанеттой, а все тем же пособником графини Рето де Вийеттом. Прежде чем передать ожерелье Жанне, кардинал решил спросить совета у магических сил, посредником которых, как вы понимаете, был граф Калиостро.

Джузеппе Баальсамо (Калиостро)

Сейчас трудно сказать наверняка, почему великий мистификатор пошел на поводу у графини и подтвердил, что та совершает благое дело. Возможно, он был в доле или, быть может, Жанна, успевшая подружиться с его супругой, оказывала воздействие через нее. Как бы там ни было, грандиозная афера свершилась. И уже вечером того же дня ожерелье превратилось в горку камешков: извлекая их из украшения, мошенники не церемонились, поэтому многие бриллианты были повреждены.

После такой крупной кражи мошенникам надо было бы затаиться, но они настолько любили роскошную жизнь, что стали сразу же продавать камни и тратить с шиком вырученные деньги. То, что королева ни разу не показалась в новом украшении, насторожило ювелиров. К тому же, когда подошло время первого взноса в размере 400 тысяч ливров, де Ламотт сказала кардиналу, что у королевы сейчас нет денег и она просит об отсрочке, а тот сообщил об этом ювелирам.

Тут уже они взволновались не на шутку и стали добиваться аудиенции у королевы, которая вскоре приняла их. Слушая историю о вроде бы приобретенном ею в рассрочку ожерелье, Мария Антуанетта то краснела, то бледнела. Она была уверена, что вся эта афера - дело рук кардинала, который хотел обесчестить ее имя, и потребовала у короля сурового и публичного наказания для интригана.

Де Роган был арестован и помещен в Бастилию, но брать всю вину на себя он не стал, а чистосердечно рассказал об участии графини де Ламотт. Вскоре Жанна была тоже арестована, а вместе с ней и ее подельники. Муж авантюристки успел бежать в Англию, прихватив с собой нераспроданные бриллианты.

Суд приговорил мадам де Ламотт к порке, клеймению буквой V (voleuse - «воровка») и пожизненному тюремному заключению. Де Рогана признали жертвой интриг, но из столицы выслали в провинцию. Однако все произошло как в известном анекдоте: «Вилки нашли, но осадок остался», - имя королевы было запятнано этим скандалом, тем более что французы ее никогда не любили.

В ее адрес сыпались оскорбления, распространялись грязные памфлеты, общество презирало ее, народная неприязнь выплеснулась наружу. Скандал с ожерельем послужил падению престижа Бурбонов и кризису королевской власти, с которого началась Великая французская революция.

Графиня де Ламотт каким-то непостижимым образом, переодевшись в мужской костюм, смогла среди бела дня покинуть тюремные застенки и сбежать в Англию. Там она стала писать мемуары, в которых королева представлялась главным действующим лицом во всей этой истории, а все остальные были ее жертвами.

Несомненно, мемуары только подливали масла в революционный огонь и послужили одним из главных доказательств вины королевы в небрежном отношении к интересам государства во время суда над ней. Осенью 1793 года Мария Антуанетта умерла под ножом гильотины.

О дальнейшей судьбе Жанны практически ничего не известно. Существует несколько версий ее гибели, документально не подтвержденных. По одной из них, она выбросилась из окна английской гостиницы, приняв входивших в комнату людей за агентов французского правительства. Ее муж прожил еще много лет, но дела у него не клеились и в 1831 году он умер в нищете в грязной парижской больнице, оставленный всеми.

Есть мнение, что графиня де Ламотт не погибла в Англии, а просто инсценировала смерть, желая скрыться от преследований кредиторов и мужа. Накануне войны с Наполеоном она якобы объявилась в Петербурге под вымышленным именем графини Гаше и вроде бы получила российское подданство. В то время о ней даже писали в журнале «Русский архив»:

Старушка среднего роста, довольно стройная, в сером суконном редингтоне. Седые волосы ее были покрыты черным беретом с перьями. Лицо приятное с живыми глазами. Многие перешептывались о ее странностях, намекали, что в ее судьбе есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок.

В ту пору Жанне уже исполнилось 68 лет, но она по-прежнему сторонилась бывших соотечественников. Петербург полнился слухами о том, что Жанна скрывается от правосудия и что в подвалах ее дома находятся несметные сокровища.

«Чертов домик» в Крыму

Эти слухи дошли до Александра I, и он назначил аудиенцию таинственной графине. Неизвестно, о чем они говорили, только после этого разговора Жанна, покинув Петербург, переехала в Крым, и еще двадцать лет прожила в «чертовом домике» в имении Артек. Об этом есть упоминание в мемуарах графа Густава Олизара, владельца соседнего имения. В дореволюционных путеводителях по Крыму также постоянно встречается имя мадам де Гаше.

В 1826 году графиня Гаше скончалась. Как только государь узнал о ее смерти, в Крым был направлен нарочный с предписанием начальника штаба его величества, в котором содержалось требование изъять из вещей покойной темно-синюю шкатулку. После длительных поисков шкатулка была найдена, но она была пуста.

Похоронили известную авантюристку на кладбище близ селения Эльбузлы, могилу накрыли плитой из белого мрамора, которую Жанна заказала заранее. На ней была высечена ваза с акантовыми листьями – символ триумфа и преодоления трудностей, а под ней – затейливый вензель с латинскими буквами. В нижней части высечен щит, на котором обычно помещают имя и даты. Но он остался чистым. Со временем плита куда-то исчезла, а могила затерялась.

Графини уже давно нет, а вопросы, связанные с ней, остались: что хранилось в темно-синей шкатулке? Может быть, документы, проливающие свет на эту кажущуюся фантастической историю и доказывающие причастие первых лиц Франции к интриге? Или все-таки то самое бриллиантовое ожерелье, которое, возможно, осталось в целости и сохранности?

Использованы материалы статьи Галины Белышевой

Ла-Мотт Jeanne

(de Luz de Saint-Rémy, de Valois, comtesse de La Motte, 1756-91) - родственница королев. дома Валуа через побочного сына Генриха II, жена графа Ламотта, офицера гвардии графа Артуа. Мария- Антуанетта, которой она была представлена, вступила с ней в тесную дружбу. В продолжение двух лет, с 1784 по 1786 гг., она занимала собой все европейское общество как печальная героиня известного "дела об ожерелье" (affaire du collier; см. Мария-Антуанетта). Осужденная на пожизненное тюремное заключение, она, при помощи королевы, бежала из тюрьмы и напечатала в Лондоне свои оправдательные мемуары, а также памфлет, направленный против королевы и высших придворных лиц, под названием: "Vie de Jeanne de Saint-Rémy, de Valois, comtesse de la Motte etc., écrite par elle-même".

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Ла-Мотт Jeanne" в других словарях:

В Википедии есть статьи о других людях с именем Жанна де Валуа. В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ламотт. Графиня де ля Мотт … Википедия

- «Этаж наследия» (англ. Heritage Floor) композиция, составляющая единый объект с инсталляцией «Званый ужин» Джуди Чикаго, отдающей дань уважения достижениям и тяготам женского труда и имеющей форму треугольного банкетного стола на 39… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Осада Парижа. Осада Парижа Столетняя война … Википедия

- … Википедия

Коммуна Шарантонне Charantonnay Страна ФранцияФранция … Википедия

Marquise de Pompadour … Википедия

Эта статья содержит незавершённый перевод с иностранного языка. Вы можете помочь проекту, переведя её до конца. Если вы знаете, на каком языке написан фрагмент, укажите его в этом шаблоне … Википедия